А в конце ты всегда остаешься один на один
с дешевой бутылкой какой-нибудь дряни,
Выкривив алую трещину губ в косую ухмылку.
Жаль только эта вода не точит, повисший на шее камень,
Да и этих чертей что внутри давно не пугает ладан.
Лишь улица вновь утопает в густом перламутровом ливне.
Все предсказуемо.
Крутится глобус, словно "Битлы" на повторе,
И из всех траекторий,
Выпадает "зеро",
А ты вечно ставишь на красный сигнал светофора.
Не повезло.
Остывающий кофе и снова
в начало,
В никуда, в неудачу.
На сдачу
остаются какие то вовсе ненужные люди,
Которые что-то тебе говорят, и снова зачем-то приходят,
А те кто действительно дорог,
Милые, теплые, с запахом мая и моря
Просто забыли.
Бесследно растаяли.
Впрочем, каждый из нас похоронен в чьей-нибудь памяти,
Когда к нам остыли, закрыли,
зарыли поглубже в бесконечные полки,
К прочему хламу.
Или все проще.
Смыло дождями,
Вытерло все отпечатки
и опечатки
с наших надгробий,
надГорбий...
Сквозь сжатые зубы шепчешь, что все в порядке.
Все под контролем.
Все это не о тебе.
Только ночами болят тонкие ниточки шрамов на шершавой спине,
Чуть ниже, чем крылья.
Там, куда били
так часто, метко и сильно,
И этим толкали вперед.
Кого-то на взлет,
Кого-то на эшафот...
Впрочем, и это уже из категории "было".
Лишь иногда, по позвоночнику, как по брусчатке несет,
Обычно осенним, холодным, простуженным ветром,
цветные картинки из прошлого, прямо в затылок.
Прицельно.
На вылет.
Но сантименты
за борт.
Пока время кружит, пестрящей цветами,
но все же конвейерной лентой,
Спокойно.
Никто не умрет.
Ты так много прожил.
Переживешь и эти, для прочих, смешные моменты.
Переклеенный скотчем,
Опять соберешь себя по кусочкам
Изорванных детских фото.
А в побелевших и сжатых до боли костяшках
опять запятые, точки...
Все корчишься, силишься их расставить,
Чтобы все "хорошо".
Чтоб без вот этих ночных, полупьяных абортов
себя самого,
осточертевших до рвоты.
Но в слипшихся строчках, опять,
ничего...
Лишь дребезжащие ноты,
Да чернильные пятна в легких
На рентгеновских снимках,
От тысячи выкуренных сигарет.
Джаз бьется в висок взлетая со старой пластинки,
И в окнах горит рассвет,
в покрасневших глазах оставляя нечеткие блики.
И плацкартный билет,
не проплачен тобою до Рая.
Остается шагнуть в андеграунд разбитого напрочь трамвая,
И громыхая
Уехать
В это холодное лето.
Эти сиденья помнят зады великих,
Но, к сожаленью, уже очень мертвых поэтов.
Ты не из них.
Не вышел ни рожей, ни словом, ни хрипом.
Пробираясь на ощупь через сиреневый дым
Ныряешь в себя сквозь дно опустевших бутылок,
Спешишь умереть молодым,
Обгоняешь в кругу циферблата полузшее время,
Юлишь по бесконечно чужим
Постелям, кухням и "флэтам",
В надежде хоть что-то найти...
Но, мой друг, ты не гений.
Даже клуб "27"
ты благополучно проехал...
Впрочем,
есть еще шансы
попасть
в "33"...(с) Олег Барабаш
Мечтать быть таким не вредно.